Гельвеций

Гельвеций

Claude Adrien Helvétius (1715—1771)

Клод Адриан Гельвеций родился в Париже в семье придворного врача, предки которого были выходцами из Швейцарии. Готовясь по настоянию отца к деятельности чиновника налогового ведомства («финансиста»), Гельвеций значительную часть времени уделял занятиям литературой и философией. В 1738 г. отец Гельвеция по протекции королевы приобрел ему должность генерального откупщика, приносившую большой доход. В деятельности Гельвеция на этом поприще проявлялось стремление устранить из сбора налогов несправедливость и беззаконие. Философские размышления Гельвеция стали в этот период непосредственно связываться с острейшими социально-этическими проблемами. В 1751 г. Гельвеций, осознав бесплодность попыток наполнить деятельность «финансистов» благодетельным для общества содержанием, отказался от должности генерального откупщика и целиком сосредоточился на разработке складывавшейся у него философской концепции. Первым из философов Гельвеций открыл собственный салон, с посетителями которого он настойчиво обсуждал занимавшие его проблемы.

Итогом более чем двадцатилетних раздумий Гельвеция явилась книга «Об уме» (1758). Это первое опубликованное произведение Гельвеция вызвало всеобщий интерес и стало одной из важнейших вех в развитии материалистической мысли XVIII в. во Франции. Просветители встретили книгу Гельвеция сочувственно, хотя не все ее положения разделялись многими из них, а в реакционном лагере она вызвала сильнейшее негодование. Парижский парламент приговорил книгу «Об уме» к сожжению, а папа Климент XIV осудил ее в специальном послании. Только связи родителей при дворе и отречение Гельвеция от своей книги, которое он был вынужден проделать дважды, спасли его от ареста и суда.

Гельвеций чрезвычайно тяжело пережил преследования, но они не сломили его. В 60-е годы он втайне принялся за подготовку новой книги. К 1770 г. работа над книгой, получившей название «О человеке», была завершена, но от намерения опубликовать ее Гельвеций отказался, опасаясь, что в обстановке резко усилившихся в это время репрессий он может стать жертвой самых жестоких кар. После этого решения Гельвеций впал в меланхолию, его физические силы стали быстро убывать, и через несколько месяцев он скончался на 56-м году жизни. Книга «О человеке» вышла в свет в 1772 г. в Гааге, вновь заставив современников размышлять и горячо спорить о философском учении Гельвеция.

Философская мысль Гельвеция была направлена на этические и социальные проблемы, рассматриваемые им в неразрывной связи. Наряду с замыслом объяснить «все возможные явления нравственности» Гельвеций ставил задачу «найти проект возможного общественного состояния», обеспечивающего условия для осуществления нравственности и счастья людей. Гельвеций подчеркивал, что «этика есть пустая наука, если она не связана с политикой и законодательством».

Государственное устройство

Переписка Гельвеция показывает, что в период ведения им записных книжек - в это время он находился на посту генерального откупщика - он стал в резкую оппозицию по отношению к феодально-абсолютистскому строю. Гельвеции безоговорочно отнес его к «плохим» формам правления, «все искусство которых заключается в том, чтобы при помощи самых разнообразных средств перемещать деньги от управляемых в кошелек управляющих». В понимании Гельвеция «хорошей» является «такая форма правления, при которой законы имеют целью обеспечение общего благоденствия и достаточно справедливы, чтобы каждый считал для себя выгодным их соблюдение».

Уточняя этот идеал, Гельвеций писал о желательности «такого государственного устройства, при котором, пользуясь всей полнотой своей свободы, личной безопасности и безопасности своего имущества, граждане были бы обязаны уважать свободу и безопасность не только своих сограждан, но и всех других народов...». Придавая свободе универсальную значимость, Гельвеции считал необходимым устранить угнетение и порабощение не только во внутригосударственных, но и в международных отношениях. Его социальный идеал по своему содержанию явился одним из наиболее последовательных, глубоких и радикальных во французском Просвещении.

Сознание, чувства и мышление

Деятельность сознания Гельвеций характеризовал с позиций материализма. Он видел «причину образования наших мыслей» в двух способностях человека:

«Одна - способность получать различные впечатления, производимые на нас внешними предметами; она называется физической чувствительностью. Другая - способность сохранять впечатление, произведенное на нас внешними предметами. Она называется памятью, которая есть не что иное, как длящееся, но ослабленное ощущение».

Гельвеций заявлял, что «чувствительность производит все наши представления» и что в действиях нашего ума «всё... сводится к ощущению». Он полагал, что существо этих действий состоит «в нашей способности замечать сходства и различия», и в этом смысле «все операции ума сводятся к суждению». Поскольку же, рассуждал Гельвеций, первое представление о сходстве и различии предметов дает чувственное восприятие, постольку «суждение то же, что ощущение», и в конечном счете «судить - значит ощущать». Он был убежден, что способность мыслить развивается из способности чувствовать, что человеческое познание имеет чувственно-эмпирический базис и что чувственный опыт имеет существенное значение для проверки соответствия мыслей действительности.

Очевидное и вероятное

Истины, достигаемые в ходе познания, Гельвеций разделял на очевидные и вероятные. В первых он видел не подлежащий сомнению результат чувственного восприятия. Самоочевидным и не нуждающимся в какой-либо проверке Гельвеций считал для человека только почерпнутое таким путем знание о своем собственном существовании. За этими пределами знания, даже если они опираются на чувственное наблюдение, становятся не вполне достоверными, а лишь более или менее вероятными.

Для уяснения взглядов Гельвеция на познание имеет существенное значение трактовка им заблуждения, разделяемого на два рода. «Природным» он называл заблуждение, которое выражается в невежестве, отсутствии каких-либо идей по рассматриваемому вопросу, а «приобретенным» - то, которое состоит из ложных идей. Главным источником последних являлись, по Гельвецию, схоластическая философия, которую он упрекал в пользовании понятиями, не выражающими реального содержания и являющимися, собственно, лишь пустыми словами.

Другим источником заблуждений Гельвеции считал «страсти», указывая, что они, во-первых, «сосредоточивают все наше внимание на одной стороне рассматриваемого предмета и не дают нам возможности исследовать его всесторонне», а во-вторых, вообще «обманывают нас, часто показывая нам эти самые предметы там, где их нет». Под «страстями» Гельвеции в данном случае понимал эмоционально предвзятые отношения человека к познаваемой действительности, деформирующие возникающий в его сознании образ. Из приведенной характеристики заблуждения следовало, что, с точки зрения Гельвеция, истинными идеями являются те, в которых отражены реальные предметы с присущими им свойствами, во всех их существенных аспектах и отношениях.

Гельвеций рассматривал человеческое сознание как способное давать действительные знания. Вместе с тем Гельвеций обращал внимание на трудность и сложность познания действительности, которое характеризуется им как развертывающийся во времени процесс нескончаемых познавательных усилий человечества, «работа всех времен и всех умов». Но исчерпание умом всех сочетаний существующих вещей и явлений Гельвеций допускал лишь в виде абстрактной возможности.

Новым словом при исследовании природы человеческого сознания, путей его становления и развития стало указание Гельвеция на связь этих процессов не просто с общественной жизнью людей, но с их трудовой деятельностью, а именно с изготовлением и использованием ими орудий труда. Заявляя, что «без определенной внешней организации чувствительность и память были бы в нас бесплодными способностями» и «возбуждали бы в нас лишь ничтожное число идей», Гельвеции полагал, что разум развился из чувственности потому, что благодаря наличию рук, пальцы которых могут манипулировать с различными предметами, люди изготавливали различные орудия и средства добывания пищи (лук, стрелы, сети и пр.), строили жилища, изобретали и совершенствовали ремесла. Без этой деятельности, подчеркивал Гельвеций, люди не смогли бы выйти из состояния дикости, создать цивилизацию и поднять ее на такую ступень совершенства, какой она достигла теперь.

Механика человеческой деятельности

При всем интересе Гельвеция к познавательной деятельности разум представлялся ему в первую очередь как генератор ценностных ориентаций, направляющих поведение людей в обществе. Разделяя локковский тезис об отсутствии у людей врожденных нравственных принципов, Гельвеций отвергал представление о прирожденности человеку «нравственного чувства». Не разделял он и представления о том, что некоторым людям от рождения присущи порочные и даже преступные наклонности, не поддающиеся никакому «воспитательному» воздействию. Исходя из локковского понимания сознания новорожденного как «чистого листа», Гельвеции утверждал, что «ни один человек не рождается добрым» и «ни один человек не рождается злым». Ему представлялось бесспорным, что чувства сострадания и благожелательности формируются по мере успехов цивилизации, когда люди научаются мысленно «отождествлять себя с несчастными и видеть себя в них», вспоминая о собственных страданиях или предвидя их возможность.

Нужно заметить, однако, что культурно-социальный подход к человеку облекался у Гельвеция в натуралистическую форму. Он постоянно апеллировал к «человеческой природе» как базису, на котором должна быть построена «наука о нравственности». Фактически эти апелляции сводились к стремлению выявить «физическую» основу человеческой психики, учесть в полной мере значение биологической определенности человека как социального существа. Исходной в гельвециевских построениях была «физическая чувствительность» человека (общая ему со всеми животными), в силу которой он является «чувствительным к боли и наслаждению» и соответственно имеет «чувство любви к удовольствию и отвращение к страданию». Гельвеций писал, что «из этих двух чувств, всегда имеющихся в душе человека, образуется то, что называют любовью к себе». Последнюю он характеризовал как первичный импульс «всех наших действий», который «преобразуется в человеке в порок или добродетель в зависимости от вкусов и страстей, его воодушевляющих». Исходя из этого импульса, Гельвеций надеялся объяснить «механику» человеческой деятельности, что и должно было придать этике характер науки.

В названной «механике» он выделял три главные «пружины»: «страсти», «стремление к счастью» и «интересы». Согласно Гельвецию,

«в нравственном мире страсти имеют такое же значение, какое имеет движение в мире физическом: движение создает, уничтожает, сохраняет, оживляет все, без него все было бы мертво; страсти оживляют все в мире нравственном».

В то же время Гельвеций заявлял, что люди всегда действуют под влиянием определенных интересов, так что «если физический мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее подчинен закону интереса». Кроме того, он был убежден, что во всей своей деятельности люди руководствуются стремлением к счастью. Понятия страстей, стремления к счастью и интересов связаны у Гельвеция настолько тесно, что их содержание оказывается в значительной мере совпадающим.

Начатая Вольтером и характерная для большинства французских просветителей реабилитация и одновременно апология мирских устремлений человека нашла у Гельвеция свое наиболее яркое и последовательное выражение. Признавая, что ряду «страстей» человечество «обязано своими пороками и большей частью своих несчастий», Гельвеции полагал, что это, однако, «не дает права моралистам» безоговорочно «порицать страсти и считать их безумием».

Социальная философия

Понятие «интереса» использовалось Гельвецием с целью выявления выявление объективных социальных детерминаций человеческой деятельности. При этом Гельвеций искал «пружину» деятельности не только индивидов, но также различных социальных групп и целых обществ. Он различал три вида интересов:

• интересы индивидов, или «личные», «частные» интересы;
• интересы тех или иных социальных групп внутри определенного общества, или «интересы сообществ»;
• интересы общества, или «общественный интерес».

Уяснению специфики каждого из этих трех видов интереса, изучению и рациональному регулированию соотношения между ними Гельвеций придавал кардинальное значение.

Важнейшее значение имело выявление Гельвецием того факта, что сформулированный в античных республиках принцип «благо народа - высший закон» впоследствии зачастую извращался посредством неправомерного отождествления этого блага с интересами угнетательской власти, которая фактически руководствовалась в своих действиях совсем иным принципом, а именно: «благо правителей должно быть верховным законом». Определение моральных норм такого рода «общим интересом» привела, с негодованием отмечал Гельвеций, к тому, что

«нравственность большинства народов является в настоящее время собранием правил, которые власть имущие диктуют для того, чтобы укрепить свой авторитет и власть и иметь возможность безнаказанно быть несправедливыми».

Ложное понимание «общего интереса» привело, заключал Гельвеций, к тому, что ориентированные на него добродетели оказались - в значительной мере с помощью религий - основанными на «предрассудке».

Неправильно частный интерес противопоставлять общему

В философии Гельвеций видел единственное средство освободить мораль от «предрассудков» и определить «истинную добродетель», указывая вместе с тем подлинное значение «общего интереса». Для этого он считал необходимым преодолеть взгляд на личные, «частные» интересы как фатально противоположные нравственности, должные подавляться во имя «общего интереса».

Согласно Гельвецию, личный интерес сам по себе этически нейтрален. Ту или иную этическую направленность личные интересы приобретают в строгой зависимости от того, как верховная власть определяет «общий интерес». Если последний определяется как противоположный им, то их действие с необходимостью вызывает пороки. Поэтому, замечая в том или ином обществе изобилие пороков, следует, по Гельвецию, «жаловаться не на злобу людей, а на невежество законодателей», которые повинны в том, что «частный интерес противопоставляют общему». Гельвеций считал, что сделать людей добродетельными «можно только объединяя личную выгоду с общей», другими словами - связать частные интересы с общими интересами.

От каждого по способностям, каждому — по труду.

Обосновывая этическую значимость и вместе с тем реальность идеи гармонического соединения частных интересов с общими, Гельвеций полагал, что оно может быть реализовано в современную эпоху благодаря распространению просвещения. Под «частными интересами» своих соотечественников он имел в виду не индивидуальные прихоти, а неудовлетворенные жизненные потребности большинства населения Франции. Гельвециевское положение о том, что именно на «частном» интересе следует «основывать добродетельное поведение», ставило задачу удовлетворять эти потребности.

Средством искомого связывания частных интересов с общим Гельвеции считал обеспечиваемое законодательством справедливое распределение наличных благ - в строгом соответствии с реальной пользой, которую тот или иной гражданин приносит обществу своей деятельностью. Подобную деятельность Гельвеций рассматривал как непременную обязанность каждого гражданина и в предлагаемом способе распределения благ видел действенное средство устранения социального паразитизма. Гельвеций подчеркивал, что мудрый законодатель должен в первую очередь позаботиться о том, чтобы масса трудящегося населения, непосредственно производящая материальные блага, не влачила нищенского существования из-за непомерных налогов и прочих поборов, а жила в достатке, который обеспечивался бы притом не изнурительным, а умеренным трудом.

Счастливыми, по Гельвецию, являются лишь те народы, у которых значительное национальное богатство распределено с большей или меньшей равномерностью среди всего населения. Наличие в обществе немногочисленных богачей, утопающих в роскоши, он рассматривал как выражение гибельного для нравственности крайне неравномерного распределения благ, обездоливающего народные массы. Согласно Гельвецию, вся история доказывает, что «не на почве роскоши и богатства», а в условиях умеренного достатка массы граждан, обеспеченного их личной общественно полезной деятельностью, «процветают прекрасные добродетели».

Этика Гельвеция

Этический идеал Гельвеция оказывался во всех своих аспектах органически связанным с «формой правления», диаметрально противоположной «деспотизму», при котором «все - рабы, и лишь один человек свободен». Гельвеций нарисовал впечатляющую картину нравственной деградации людей в обществах с подобной «формой правления»: ни деспот, считающий всё дозволенным для удовлетворения любых своих желаний, ни окружающие его раболепные сановники, ни угнетаемая ими масса простолюдинов, вынужденных угодничать перед власть имущими, не имеют даже понятия об «истинной добродетели» и тем более не могут практиковать ее. Сам он был твердо убежден, что «единственный способ произвести благоприятную перемену в этой области есть изменение законов и государственного управления». Так гельвециевская «наука о нравственности» приобретала революционную заостренность, обосновывая в необходимость перехода от феодально-абсолютистского строя к противоположной форме правления, базирующейся на республиканско-демократических принципах.

Следует также заметить, что этическая концепция Гельвеция строилась как антитеза официально принятому пониманию нравственности с точки зрения христианской религии. Рассматривая претензии христианства на статус «закона любви и человечности» Гельвеций приводил факты «жестокостей, которые останутся навсегда позором прошлых веков и будут вызывать ужас и удивление грядущих».

В обзоре отношений между религией и моралью Гельвеций уделял много внимания роли духовенства, поскольку «священники всех религий выдают себя за единственных судей нравственности или порочности человеческих поступков». Но в его понимании духовенство - это особая «корпорация», которая свои групповые интересы ставит выше общего интереса и уже одним этим подрывает нравственность. Изучение истории церквей, в особенности римско-католической, давало Гельвецию основание для заключения, что «всякая религиозная корпорация жадно стремится к богатству и власти», цинично попирая при этом всякую добродетель. Когда нет возможности установить теократию, духовенство вступает в сговор с правителями ради совместного угнетения подданных: какие бы страшные злодеяния ни совершали деспоты, покровительствующие церкви, она объявляет их «богоугодными» государями, обязывает свою паству беспрекословно повиноваться им, а после смерти объявляет многих из них «святыми».

Все это приводило Гельвеция к выводу, что «нет ничего общего между религией и добродетелью». Нравственности теологов он противопоставлял гуманистическую этику - учение «о способах, придуманных людьми для того, чтобы совместно жить более счастливым образом», основанное «не на принципах религии, но на принципах, которыми не так легко злоупотреблять, а таковы мотивы личного интереса».